Воронья стража - Страница 96


К оглавлению

96

Лишь корабельные плотники, чувствующие душу всякого дерева, могут видеть клабаутерманна в иное время. Им добродушные фейри спешат поведать, где наметилась течь в бортах, где беспощадный червь точит корабельную древесину, где скрытые от глаз трещины грозят бедой плавучему дому. Увы, мы не были корабельными плотниками. Я успел перехватить руку иезуита, не давая ему закончить защитный жест. Удовлетворенный этим, коротышка перевел взгляд на Елизавету:

– Из-за вас ведь на дно пойдем!

– Из-за меня? – Огнекудрая Диана удивленно встряхнула головой.

– А то! – мрачно усмехнулся корабельный дух. – Проклятие корреда над родом Тюдоров!

– Проклятие корреда?

Я, Олуэн и Елизавета Английская выпалили это в один момент. В моем случае это был явный прокол. Откуда, спрашивается, наваррскому принцу знать, кто такие корреды? Тварь-то чисто английская, да еще из таких, о которых на трезвую голову и поминать-то неохота! Кожа темная, морщинистая, точно обгорелая. Глаза – словно плошки круглые, красные, да пламенем так и пыхают. Ноги копытами заканчиваются, руки – кошачьими когтями. Живут в пещерах ниже уровня моря. Промышляют колдовством и дерзким разбоем. Так что смертному с подобными красавчиками по доброй воле лучше не встречаться!

– Или не знаете о том? – видя удивленные лица присутствующих, озадаченно спросил клабаутерманн. – Да у вас же амулет из волос корреда на шее висит!

Элизабет Тюдор порывисто прижала руку к груди.

– Это не амулет, а крест из частицы гвоздя распятия Христова! – возмущенная клеветническими нападками, воскликнула ее величество.

– В том-то и беда! – почесывая затылок киянкой, вздохнул дубовик. – Крестик-то и впрямь из настоящих. А вот шнурок, на котором он висит…

– Это хвост ослика Иа! – радостно догадался Лис. – Очень ценный шнурок!

– Болван! С чем шутишь! – нахмурился дух-хранитель “Вепря Уэльса”. – Шнурок свит из волос корреда! А каждый такой волос, чтоб вы знали, держит открытым дверь между миром людей и миром духов. Нешто не чуете, как на вас оттуда смертным хладом веет?

Диана-Вирджиния зябко поежилась, точно ее и впрямь обдало морозом жилища старухи Хель.

– По всему Уэльсу о том дубы шумели! – грозно хмурясь, проговорил лесовик.

Лис уже открыл было рот, чтобы вставить фразочку на тему болтливости зеленых насаждений, но, поймав насупленный взгляд рассказчика, осекся.

– Когда отец Оуэна Туддра Мэрэдад только строил трактир близ Конви, он купил себе землю с древним святилищем корредов, именуемом среди людей дольменом. Этот ловкий малый желал сложить из бесполезной, как он считал, груды камней добротные стены трактира. Но стоило ему лишь начать размечать постройку, как на место будущего дома явился корред и потребовал у чужака убираться прочь. Он бы Мэрэдада и с потрохами сожрал, да крестик ваш родовой тому помешал. Предок же ваш, не будь дурак, увидел такое дело и молвит: “Либо я из сих камней часовню сложу, либо же кто кого перетанцует – того и верх!”

Захохотал корред своим раскатистым смехом, ибо кто же не знает, что других таких танцоров, как эти зловредные твари, не сыскать. Порою так выплясывают, что под копытами трава горит. На всю округу пожары идут! На том по рукам и ударили, что корред сам танцевать пойдет, соперник его вместо себя подмену выставит да будет за музыкой следить, чтоб дудари и волынщики ни на миг не умолкали. В условленный час собрались Мэрэдад, а с ним все музыканты Конви близ дольмена, а там уж и корред из своей пещеры вылез. Глянул он на своего противника и так устрашился, что по первости было совсем хотел наутек пуститься – до того тот ужасен обликом оказался. И невдомек ему было, что хитрый валлиец вместо танцора отражательное стекло заморское меж камней пристроил. Тут волынки завыли, дудки загудели, струны забренчали, и корред давай перед стеклом коленца выкидывать. Плясал он, плясал, да сам себя никак обогнать не мог. Уж и музыканты, те, что первыми начали, от усталости изнемогли, и у тех, что их сменили, щеки от натуги заболели, а корред знай себе выкобенивался да в стекло посматривал. День так прошел, другой. Музыканты уже домой ходили и снова возвращались, а плясун все прыгал, не унимался. Но, в конце концов, и его угомон побрал. Рухнул корред наземь без сил. Вот тут-то Мэрэдад и отличился. Подскочил он к бесчувственному злыдню, да и хвать сумку, что тот на поясе носил. А в сумке этой – сокровища особого рода. Волосы корреда да ножницы, которыми эти волосы состригаются. Очнулся плясун, только было кинулся на обидчика, а у того уж в одной руке корредова прядь, а в другой – факел. Мол, только шаг ступи, и чрез волосья твои тебя самого жаром опалю!

– Мне говорили, что это часть власяницы святой Марии Египетской, – чуть слышно пробормотала Елизавета, нащупывая туго сплетенный шнурок.

– Корредовы то волосья, корредовы. Не сомневайся! Как увидел тот, что ничего твоему пращуру сделать не может, взмолился отпустить его обратно в пещеру, обещая взамен выполнить любое желание коварного обманщика. Тогда-то Мэрэдад и пожелал для своего рода богатства, знатности и могущества. Да только корреду верить – тоже себя обманывать! В чем поклялся, он, конечно, выполнит, но вокруг пальца обведет непременно. Много ли радости в том богатстве и знатности роду твоему было? Да и тебе самой от корредовых даров сладко ли? Мэрэдад, понятное дело, о том мало знал, но о мстительности пещерной твари ему было доподлинно известно. Оттого-то он шнурок из волос чародея свил да крестом обуздал. Чтоб ненароком в ночи не удавили. С тех пор в вашем роду сей крест на шнурке и передается.

96