Воронья стража - Страница 3

– Экий красавец! – пробормотал Рейли, бросая на испанский флагман взгляд, каким одаривает добрую хозяйку кот в минуту, когда та несет ему подрумяненную баварскую сосиску. – Чувствую, он будет моим.

– `Мама, купи мне такой! ` – не замедлил прокомментировать Лис. – `Я буду хорошо себя вести. Целую неделю! Может быть `.

Признаться, я не разделял радостного возбуждения соратников. Сорокапушечный галеон и три пинасы , по десятку стволов на каждом, – пожалуй, слишком крупный кусок для “Дерзновения”. И хотя план, изложенный Рейли по дороге с юта на палубу, не был лишен элегантности, в случае провала лучшее, что могло нас ждать, – это смерть в бою.

– Поспешим, судари мои! – с затаенным восторгом крикнул почуявший близкую добычу ловец удачи. – Гости наверняка заждались!

– `Но Наверняк так и не пришел… ` – прочувствованно закончил Лис его мысль. – `Капитан, если шо, мы коренные испанцы, сами не местные, отстали от корабля. Вас использовали буквально под дулом пистолета `.

Между тем Рейли ловко перемахнул через фальшборт и, весело насвистывая залихватский мотивчик, начал спускаться вниз, туда, где, резво прыгая с волны на волну, поджидал нас капитанский баркас. Я вздохнул, поправил перевязь шпаги и обреченно последовал за королевским корсаром.

Весла тихо входили в воду, практически не вырывая клочьев пены из могучей спины легендарного Моря Мрака, перекатывавшего под отблескивающей кожей воды свои могучие мускулы.

– Хорошо гребут, – удовлетворенно глядя на матросов, проговорил Рейли. – Одно слово – зееландцы ! Наши так не умеют.

Я знал, что изрядная часть экипажа “Дерзновения” набрана Уолтером из вчерашних гёзов , яростных сторонников Вильгельма Оранского, или Вильгельма Молчаливого, как именовали его сами голландцы. Но сейчас мне было не до их мастерства, хотя, спору нет, проводившие на воде примерно такую же часть жизни, как и на суше, уроженцы Зееланда могли дать десять очков вперед как в гребле, так и в хождении под парусом.

Я бросил тоскливый взгляд на “Дерзновение”, покачивающееся за кормой баркаса, ходко сокращавшею расстояние от ряженых испанцев к настоящим. Фрегат казался вымершим.

Впрочем, строго говоря, этот корабль нельзя было именовать фрегатом. До того момента, как по приказу Кольбера – министра финансов при дворе короля Людовика XIV, внука моего “дорогого братца”, был спущен на воду первый истинный фрегат, оставалось еще лет девяносто. Но с тех пор, как в середине века вышло из употребления словечко “каракка”, определявшее этот тип судов, их именовали просто “корабль”. По-итальянски – “каравелла”, по-голландски “фрегат” – боевой корабль. Но это так, к слову. Назови я сорокаярдовое суденышко, дрейфующее у нас за спиной, каравеллой, фрегатом, да хоть и подводной лодкой, – сути дела это не меняло.

По большей мере успех предстоящего нам предприятия зависел от слаженности действий оставшейся на борту команды. Артиллерийская дуэль с троекратно превосходящим но силе противником, да еще на такой дистанции, была бы бессмысленна. Попытка довериться парусам – и того хуже. Ветер неминуемо гнал бы нас к испанскому берегу со всеми вытекающими последствиями. Абордаж? Затея, несомненно, славная, но только в приключенческих романах испанцы – никудышные солдаты, которых дюжинами косят храбрые английские пираты. В жизни же, увы, испанская сухопутная армия не знает себе равных. По крайней мере сейчас – в последней четверти шестнадцатого века. Так что, как ни крути, как ни прикладывай, а план Рейли был лучшим из всех возможных в сложившейся обстановке. Но то отнюдь не делало его краше.

Порт испанца был уже совсем близок. Почти полностью съеденные морем шляпки медных гвоздей, покрывавшие днище галеона ниже ватерлинии, недвусмысленно свидетельствовали о том, что “Сан-Антонио”, а именно этого страстотерпца избрал в святые покровители галеону истово верующий Филипп II, уже давно покинул родной порт. Клочья же диковинных водорослей, то тут, то там появлявшихся из воды, когда корабль поднимался на волне, наводили на мысль о том, что маленькая эскадра держит путь из колонии в Вест-Индии. Впрочем, откуда еще ей взяться в этих широтах?

– Спустить трап! – раздалась команда с борта галеона, и я, мысленно перекрестившись, шагнул к опускаемой лестнице, возможно, лестнице на эшафот.

Голландцы Уолтера ловко поймали брошенный с корабля трап, стараясь облегчить подъем своему молодому командиру и его гостям.

– Ола! Буэнос диас, сеньорас! – неслось с палубы. – Комо естас? .

– Грасиас, мучо буэно! – за моей спиной процедил Лис. – А уж какое у вас сейчас “буэно” начнется – это уж буй сигнальный его знает!

Что ни говори, всегда приятно за тридевять земель посреди открытого моря встретить земляков, обменяться новостями, поведать о необычайных приключениях и героических подвигах, совершенных за несусветную уйму миль отсюда. Импульсивные, как все дети Средиземноморья, испанцы, пожалуй, ярчайшее подтверждение этого правила. Не держа и мысли о возможном подвохе, они были искренне рады нам.

Десятки рук тянулись вниз, чтобы помочь взойти гостям на борт. Я невольно поморщился, досадуя на свое участие в предстоящем вероломстве, но… Внезапно в моем мозгу всплыла давняя, полузабытая, впрочем, не так давно возвращенная на прежнее место, история. Корвет британских королевских военно-морских сил “Феникс” и отважный пират, герой Америки и будущий российский адмирал Джон Пол Джонс, старательно изображающий капитана затонувшей французской шхуны. Тогда эта его милая уловка стоила нам потери корабля, а мне лично – дырки в плече. Но сейчас, почувствовав себя в шкуре этого отъявленного проходимца, я отчего-то вдруг пришел в возбужденно-радостное состояние духа. Лицо мое расплылось в улыбке. Но право слово, отчего ж печалиться, встречая друзей посреди безбрежного океана!