Воронья стража - Страница 118

118

– Как и неспроста прибыл сюда, в Компьен, сир, – смиренно, хотя и довольно уклончиво ответствовал иезуит. – Но заклинаю вас не упоминать имя врага рода человеческого, ибо точно лев рыкающий бродит он…

– Полноте, полноте, святой отец! – замахал на него наваррец. – Для этих бредней у меня есть свои пасторы! Что там у вас в суме?

– Я спешил сюда, как мог, ибо волею судеб мне выпала честь передать вам пакет, врученный лордом-протектором Британии его высочеству принцу Шарлю для вас.

– Видите. – Генрих повернулся к послу Речи Посполитой. – Мой брат вовсе не так ловок, как о нем рассказывали! Он не бежал. Его послали сюда, но, как я вижу…

– Сир! Он был ранен в бою с испанцами! – не преминул вступиться за меня брат Адриен. – Полагаю, он поспешит сюда, лишь только сможет твердо держаться на ногах.

Моя дверь тихо скрипнула, и в нее протиснулось лицо той самой служанки, которая совсем недавно наводила ужас на маркиза дю Плесси. Однако на этот раз на физиономии застыла маска удивления, смешанного с испугом.

– Ваше высочество! Там за вами тюремщик пришел.

– Что?! – Я растерянно поглядел на перепуганную “настоящую мегеру”. – Что, уже?

Глава 27

Согласно закону штата, кольт 45-го калибра бьет четверку тузов.
Судья Джон Линч

Мрачные, точно похоронный экипаж, мысли катились в голове, пока тюремщик поднимался в мои покои. После тщетной попытки бургомистра выдать нас испанцам мы отстранили его от каких бы то ни было дел, касающихся обороны города, оставив лишь сугубо мирные вопросы повседневной жизни Маольсдамме. Впрочем, не стоило забывать, чтс юродское ополчение – самый крупный из наших отрядов, хоть и номинально, но все же подчинялось ему. А стало быть, мое нелепое ранение могло побудить господина бургомистра вновь попытаться сдать крепость. В таком случае речь, очевидно, шла о небольшом перевороте и дальнейшей капитуляции под гарантии генерала де Сантандера.

Снедаемый этими мрачными предположениями, я отвлекся от связи, спеша, хотя бы прикидочно, наметить линию своего поведения на случай ареста.

Тюремщик возник передо мной очень тихо и как-то бочком, точно конфузясь из-за незначительности собственной персоны и жутковатой славы, которой она была окружена.

– Не извольте гневаться, ваше высочество, – смущаясь, попросил он, хотя мне еще и в голову не пришло сердиться на незваного гостя. – Дельце тут есть. Одно. Тайного содержания.

Я удивленно поглядел на вошедшего. Он явно не собирался заключать меня под стражу, пользуясь незавидным положением еще недавно грозного смутьяна. Какие же еще дела могли быть у владыки застенков и повелителя казематов к раненому иностранцу, пусть даже и высокородному?

– Слушаю тебя, почтеннейший, – любезно промолвил я, полагая, что, как бы ни сложилась судьба, портить отношения с человеком такой профессии занятие глупое.

– Тут дельце-то, – тюремщик отчего-то понизил голос, – касательно пленника вашего. Помните, красавчик такой?

– Помню, – откидываясь на высокие подушки, кивнул я. – Что с ним?

– Да что ему станется! Кормят его отменно, как вы приказали. Кандалами не изнуряют. Горланит себе песни да по камере прыгает точно обезьяна и все руками машет!

– Неужели в уме повредился? – озабоченно предположил я.

– Была у меня такая мыслишка! – кивнул неусыпный страж. – Вроде бы и шпаги при нем нет, а скачет, каналья, точно она у него в руках!

– А-а-а, это! – Я невольно усмехнулся. – Это ничего! Разминается кабальеро, чтобы форму не потерять!

– Ну, вам видней. Я-то при шпаге не хожу, – согласился надсмотрщик. – Только извольте понять. Этот самый дон Хуан сулит мне изрядный куш, если я помогу ему из тюрьмы выйти.

– Бежать собрался? – вздохнул я. – Немудрено! Испанцы-то под городом стоят. Только ты, почтенный, ему не верь – денег у пего все равно пет.

– Может, и так, – кивнул страж подземелий, понемногу теряющий первоначальную робость. – Но вот такая вещица никак не менее пятисот гульденов потянет.

Он раскрыл ладонь, на которой лежал нательный крест, усыпанный сапфирами и рубинами.

– И представьте себе, ваше высочество, сей испанский хлыщ отдает ее мне лишь за то, чтобы я вывел его из темницы и скрытно доставил под окна одной девицы. Так-то вот! Ну не безумец ли?

Я молча смотрел на тюремщика, не имея ни сил, ни х[е-лания высказывать на этот счет какое-либо мнение. Вполне можно было считать спятившим мужчину, готового расстаться с последней драгоценностью лишь для того, чтобы встретиться с любимой. В глазах таровитого голландца он, несомненно, таковым и являлся. Но мне не хотелось судить моего абордажного знакомца с ретивой поспешностью скаредного бюргера. Для дона Хуана, как, впрочем, и для меня, любовь не имела ничего общего с коммерческой сделкой, как это было заведено в здешних местах. Так что в этом вопросе я был на стороне де Агиляре.

– А не желаете ли знать, что за чаровницу присмотрел для себя чертов испанец?

– К чему? – пожал плечами я.

– Вам будет интересно. Недорого – всего двадцать гульденов, – явно обескураженный отсутствием интереса у собеседника, промямлил темничный сводник.

Я молчал.

– Я небогатый человек, – точно оправдываясь, залопотал незваный гость. – И ни за что бы на свете не пришел, когда бы сие куртуазное приключение не имело касательства к вам.

Я продолжал молчать. На глади ментального экрана Генрих Наваррский, должно быть, радуясь возможности обкатать аргументацию в пользу союза с Рейли, метал громы и молнии по поводу коварного разбойника и узурпатора так, будто не он считанные минуты назад объяснял пану Михалу, почему в предлагаемом лордом-протектором союзе ему необходимо опередить Черную вдову.

118